Ни нужда, ни цензура, ни дружба,
ни даже любовь его не ломали.
Он оставался таким, каким хотел быть.
Л.Д. Блок
Когда-то Любовь Дмитриевна Блок говорила так о своем муже – гениальном поэте. Что-то похожее услышала я от другой женщины, живущей в нашем веке, на следующий день после гибели ее супруга – Юрия Баева, на мой взгляд, самого популярного журналиста Приуралья. «Знаете, — говорила мне Светлана Васильевна, — если он решался на какой-нибудь поступок, на написание резкой оппозиционной статьи или на предстоящий нелицеприятный разговор с высоким чином, его уже никто не мог остановить, хотя перед этим нервничает, страдает, приводит доводы «за» скорее для себя, а не для меня, успокаивает с нежностью, как может только Юра, обещает подумать еще и еще раз. Но на его собственное решение никто повлиять не мог. Нас, близких ему людей, часто пугало, что он ничего и никого не боялся, а если и появлялась когда-то минутная слабость или что-то похожее на страх – он подавлял в себе это чувство».
Надо было уйти из жизни именно так, как он ушел: трагическим, нелепым столкновением в ночи, чтобы и спустя год после гибели о нем говорили, как о живом. Каждый, кто хорошо знал на протяжении ряда лет Юрия Васильевича Баева, отыщет и свою страницу в его биографии, любая строчка которой теперь может быть интересной.
Сначала многие годы я знала только его отца – Василия Андреевича Баева, Заслуженного учителя Казахской ССР, математика, директора седьмой школы, Педагога с большой буквы, стремившегося в каждом своем ученике воспитать чувство кровного родства с Отечеством и Землей, на которой веками жили деды и прадеды.
Эту неразрывную связь всегда чувствовал и его сын, стараясь своими стихами и песнями оказать эмоциональное воздействие на душу и сердце слушателя. И земля у них всегда была одна, и правда о ней – тоже одна.
Во имя этой правды отец и сын, казавшиеся иногда совсем-совсем разными по складу характеров и убеждений все-таки имели много общего. Они – Василий Андреевич и Юрий Васильевич — всегда любили жизнь во всех ее красивых проявлениях. Никогда не падали духом в самые трудные моменты. Гордясь сыном, Василий Андреевич огорчался немало из-за его смелости – отчаянной и безрассудной, с точки зрения уральского обывателя. Помню, как однажды на киносъемке в седьмой школе, на мой вопрос «А как дела у сына?» ответил: «Юля, я за него боюсь». И в простом коротком ответе было столько тревоги, желания защитить дорогого и родного человека от беды и «злых голосов»…
Это воспоминание датировано примерно концом 80-х, а впервые с Баевым–младшим нас познакомил в 75-м году тогдашний главный редактор уральской студии телевидения Лев Алексеевич Архипов, журналист от Бога, к сожалению, ныне тоже покойный. Привел в наш редакторский отдел и лаконично представил: «Присмотритесь к парню. По-моему, очень талантливый и перспективный». Местная областная студия тогда уже перешагнула рубеж своего первого десятилетия, методом «проб и ошибок» мы к тому времени постигли хоть какие-то азы телевизионного искусства. Так что «учителей» у Юры хватало.
Но сегодня вспоминается, что он особо–то в них и не нуждался. В кадре сразу повел себя непринужденно, умел выслушать с неподдельным вниманием собеседника. Юра проработал в штате менее двух лет, не успев стать «Василичем». Но стал своим и для коллег, и для зрителей, для всех, кто любил хорошие стихи, музыку, юмор.
Экран заговорил голосами молодых рабочих, студентов, начинающих звезд, пусть и местного масштаба. И зрителям полюбилась Юрина программа «Барды и гитара». Он умел найти для своих передач людей интересных, ярких. Разумеется, его гитара всегда была при нем, а стихи и песни собственного сочинения понимались присутствующими в студии и телезрителями с первых слов и аккордов. Он умел связать свою жизнь и свое дело с интересами людей, близкими ему по духу. И даже если его мнение, взгляд на какую-то проблему были спорными, с завидной легкостью он становился убедительным. Журналисты моего поколения хорошо помнят, какую роль играло некое ЛИТО — орган, контролирующий все тогдашние СМИ по принципу «Как бы чего не вышло». Мы обязаны были перед эфиром показывать его работникам всю печатную, а иногда и кинопродукцию. Юра, естественно, исключением не был. Но его песни и стихи уже тогда носили не столько озорной характер, сколько мальчишеское желание «пройтись» по недостаткам системы. И нашему главному не раз приходилось отстаивать Юрину точку зрения перед идеологическим отделом или «литошниками». Недаром же, с юности, его кумиром был В.Высоцкий. Уральцы к Баеву–барду, Баеву–журналисту относились и относятся сейчас по-разному. Но как бы ни отличались эти мнения, все остаются едины в одном – Юрий Васильевич Баев никогда ни за кого не прятался, не писал «прекраснодушных» статей. В отличие от многих своих прежних единомышленников не боялся «попасть туда, куда не следовало бы».
Бросив однажды свой жребий, он потом всегда уже оставался тем, кем хотел быть.
Несмотря на долгие годы знакомства с ним, в доме Юры мне довелось впервые побывать менее чем за пять месяцев до Юриных похорон. И тогда я обратила внимание на старинную икону Святителя Николая, висевшую на стене. Перехватив взгляд, Юра ответил, не дожидаясь вопроса: «Икона не первый век в нашем роду, от прадедов досталась. Потом к сыну и внукам перейдет. Это наша защита от всех бед». Сегодня очевидно: не от всех. Воистину – и Богу хорошие нужны! Теперь младший в фамилии Баевых – Андрей. И он, и его мама Светлана Васильевна пытаются увековечить память об отце и любимом муже, сохранив ее в стихах, песнях, в воспоминаниях товарищей, коллег. Доказательство тому – сборник, который Вы, читатель, держите в руках.
Хотелось бы, чтобы никто уже не посмел осквернить недобрым словом эту светлую печаль в душе близких о Человеке, чья гитара, песня и талантливые публикации, к скорби его настоящих друзей, ушли «на заслуженный и нежеланный покой».
Ю.А. Юмашева